Беседы с краеведом. С чего начиналась литература Копейска?

Значительную долю писем, поступающих в редакцию «Копейского рабочего» от наших читателей, составляет литературное творчество — вы присылаете нам рассказы, стихи и даже небольшие повести. Лучшие из них мы публикуем в рубрике «Алхимия слова». Те, что «не доросли» до масштаба городской газеты, возвращаем авторам с рекомендациями доработать их и по возможности изучить теорию стихосложения и принципы организации прозаических текстов.

Мы избалованы вниманием земляков, причастных к пускай непрофессиональному, но все же литературному творчеству. А ведь меньше века назад копейчане писали много реже — может быть, оттого что грамотой владели далеко не все взрослые жители поселка Челябкопи. О становлении первых местных авторов мы побеседовали с краеведом Владимиром Колмогоровым.

— Владимир, в прошлой публикации, посвященной обретению городом утраченных подшивок «Копейского рабочего», вы рассказали о том, что обнаружили точную дату создания литературного объединения в Копейске. Когда и как возникло местное содружество прозаиков и поэтов?

— Публикации «Копейского рабочего» указывают на 1933 год, когда наш город посетил товарищ Сергея Есенина, литератор Дмитрий Малышев-Морской. Эта поездка являлась по сути своей командировкой: Малышев-Морской был направлен из Москвы в провинцию вести организационную и просветительскую работу, направленную на то, чтобы побуждать жителей и крупных, и небольших промышленных городов к литературному творчеству. На Южном Урале он посетил Златоуст, Миасс, Челябинск, а попутно заглянул и в поселок Копи из-за его территориальной близости к областному центру.

О непосредственном участии столичного гостя в создании копейского литкружка информации нет — вероятнее всего, его выступления перед местными жителями стали стимулом, неким катализатором к пробе пера или к обмену уже имеющимся опытом словотворчества.

Литературное объединение первоначально было организовано при Дворце культуры угольщиков,  построенном на месте уничтоженного пожаром клуба, единственного оазиса культуры на Копях. А затем сменило «место прописки» на редакцию «КР», где и базировалось долгие годы, до тех пор пока его не возглавил поэт Александр Бурьянов. При нем члены литобъединения «Уголек» начали встречаться в городской библиотеке.

Все фамилии авторов 30-х годов, к сожалению, установить не удалось, известно лишь, что в объединение входило около десятка начинающих авторов.

— Сохранились ли в газетных подшивках их имена?

— Имен-то как раз известно мало, меньше, чем фамилий, потому что опубликованные в прессе 30-х годов стихи и рассказы, как, впрочем, и журналистские произведения, подписывались только фамилиями без указания имени, а то и вовсе псевдонимами. Кроме Виктора Макарова, первого редактора «КР» и знаменитого копейского поэта Габдрахмана  Тляша, писавшего на татарском языке, указаны, к примеру, авторы Бельков и Рогов. Их имена и основной род занятий еще предстоит установить.

— Почему вы особенно выделили Габдрахмана Тляша?

— Без преувеличения, Габдрахман Тляш был одним из наиболее талантливых людей своего времени, причем в масштабах не только своего населенного пункта, но и страны. В 1934 году он, практически не писавший на русском языке, был включен в делегацию Челябинской области, представлявшую наш регион на Всесоюзном съезде советских писателей. Там копейчанин познакомился с Максимом Горьким, одним из ораторов съезда, и удостоился его лестного эпитета — «дворянин рабочего класса», поскольку был родом из шахтерской династии, но занимался при этом интеллектуальным трудом: руководил татаро-башкирской библиотекой, действовавшей в здании бывшей мечети, находившейся на территории нынешнего ДК угольщиков, и, конечно, писал.

По поручению Горького он вел работу над книгой, посвященной героическому прошлому уральцев. При ее создании Габдрахман Тляш опирался на материалы книги «Война в песках» Ивана Медведева, почетного гражданина Копейска, в которой рассказывается о доблестном пути кавалерийского отряда, в составе сводного шахтерского батальона во время гражданской войны прошедшего от Урала до Памира. Эта событийная канва легла в основу произведения «Сквозь смерч», посвященного лихолетью гражданской войны на Копях. В «Копейском рабочем» была опубликована небольшая часть этой повести, переведенная на русский язык.

— Почему книг Тляша нет в центральной городской библиотеке?

— Вероятнее всего, он стал жертвой борьбы с космополитизмом, шедшей в сороковых годах прошлого века. Талантливому автору вменили в вину то, что в своих произведениях он не делал акцент на ведущую роль русского народа в истории страны, в том числе в подавлении Пугачевского восстания.

— Можете ли вы назвать авторов, чья звезда была открыта на заре становления местного литобъединения, с более счастливой творческой судьбой?

— Безусловно, это поэт Илья Даренский. Он был молод, талантлив, но при этом имел слабое здоровье — страдал недугом, который со временем приковал его к постели. В юности он писал оды партии и Сталину, но широкую известность в городе обрел в период Великой Отечественной войны, когда «Копейский рабочий» начал публиковать стихи местных авторов для поднятия духа тех, кто ковал победу в тылу — окрепшее литобъединение с успехом реализовывало свою миссию по взращиванию литературных дарований.

После войны в связи с все ухудшающимся здоровьем Даренский уехал в Подмосковье, где регулярно лечился в санатории города Щелково, и посвятил лиру детям. В 50-е годы вышли в свет его сборники детской поэзии «Сад наш цветет» (1951), «Прогулка» (1953) и «Подсолнух» (1959). В Интернете стихи Даренского разыскать сложно, но его книги сохранились в столичных библиотечных фондах.

— Наверняка в военное время не все писатели и поэты Копейска остались в тылу. Были и такие, кто творил в окопах, в передышках между боями.

— Да, среди копейчан-литераторов были и фронтовики. Это Владимир Горев, Василий Алехин, Василий Оглоблин и — недавнее открытие — Александр Балин.

У поэта Александра Балина достаточно много сборников, выпущенных московскими издательствами, притом в его официальной биографии Копейск не фигурирует вообще. Однако мне удалось установить, что он, будучи юношей, прибыл в наш город в эвакуацию, работал токарем на заводе, а затем был призван отсюда в десантные войска, на передовую.

Упоминание о копейском периоде жизни Александра Балина нашлось в его автобиографической поэме «Отметины»:

«И — с Оки стопы направил,

           чтоб узнать, чего я стою,

На озера Тугайкуля, на болота Курлады…

Вагонетки друг за дружкой шли

                с породою пустою,

По загривку террикона голося на все лады.

Рассуждал я с уваженьем:

                уголь, мол, себя покажет.

Вертикальные забои —

                это ж надо понимать!

Ох, как трудно был он нажит, опыт мой.

                А кто подскажет,

Как осколки антрацита мне

                из сердца вынимать?

Мать родная! Словно филин,

                я торчал в вечерней школе,

В крышку парты подростковой

                                глухо ахала башка…

Жутковато недоучкой

           жить баржою на приколе,

Стыть погасшим терриконом

                                у пустого рудника».

Можно утверждать, что Александр Балин — новое имя в копейской литературе. Поэтому здесь есть над чем потрудиться и филологам, и кравеведам.

В послевоенные десятилетия литературное творчество в Копейске развивалось особенно активно, но это уже тема для отдельного разговора.

Где эта улица, где этот дом?

Владимир Колмогоров просит читателей «КР» помочь установить место, где некогда находилась мемориальная доска, сохранившаяся на одном из старых фотоснимков города — кроме самой фотографии, никаких свидетельств о местоположении доски не сохранилось.

На ней был помещен барельеф Владимира Ленина, под которым располагался текст из постановления Совета труда и обороны от 7 мая 1920 года: «Заслушав сообщение о проявленной рабочими и служащими Челябинских копей энергии, что выразилось в добыче угля сверх производственной программы Главугля за первую четверть 1920 года на 25 %, а также не только в полном выполнении производственной программы в 2200 тыс. пудов в апреле месяце, но и в выработке сверх нормы 900 тысяч пудов, Совет Труда и Обороны постановляет: выразить благодарность рабочим и служащим Челябинских копей и поручить народному комиссариату промышленности совместно с народным комиссариатом труда и Президиуму ВСНХ выдать премию».

Если вам известно место, где находилась доска, пожалуйста, сообщите об этом в редакцию «Копейского рабочего» по телефону 3-71-09 или на электронную почту polezhaeva-kr@yandex.ru.

Алхимия слова. 1930-е

Габдрахман Тляш

Беседа

Печальная, ты смотришь на меня,
Девическую голову клоня.
Призывный взор твой в душу мне проник:
Так углекоп спускается в рудник,
Так он идет, киркою шевеля

Пласты залегшего кругом угля.
Там, видит он, конца работе нет —
Горючего там на полсотни лет.
И внемлю я подруге и жене,

Доверчиво склонившейся ко мне.
— На соловьев, любимый мой, взгляни,
Как дружно вьют себе гнездо они!

Любовь к птенцам скрепила их союз,
И легок им семьи бесценный груз.
В труде своем упорен садовод,
Он холит цвет, и цвет приносит плод.

Не так ли нам, любимый, суждено

Растить семьи прекрасное зерно,
Чтоб юный круг достойных сыновей

Опорой стал для старости твоей?

Кто не один, тому не ведом страх,

Ты процветешь

           в их родственных чертах,

Глядясь в их лица, счастья не тая,

Ты с гордостью промолвишь: «Это я».

Что ты поешь мне, косы распустив,

О, женщина, красавица моя!

Как ловок враг под именем «семья»!

Он на путях к сверкающему дню

Искусно расставляет западню.

Не только нам, подруге не с руки

Вновь попадать в незримые силки.

Недаром буря, грянув, размела

Весь дым и чад семейного котла,

Прогнил насквозь и обречен на слом

Дом на двоих, глухой мещанский дом.

Для тех, кто рвется из его ярма,

Уже мы строим новые дома.

В них места нет для плесени и тьмы,

В них вместо «Я» сверкает гордо «Мы».

Тот — не один, кто, закалясь в борьбе,
Мильоны жизней воплотил в себе.

Тому, в чьем сердце   радость бьет ключом,

Ни смерти страх, ни старость нипочем.

Товарищем по жизни и труду

Тебя я в мир широкий поведу.

В его поток, вливаясь, не жалей

О старине, калечившей людей.

В рождающейся заново стране

Своих детей полюбим мы вдвойне!

 Перевод с татарского Л. Руставели