Васильевка — правее Поповской рощи

«Россия-матерь!

Ты в изломе,

С минутой каждой

все больней.

Ужели вскоре

ляжешь в коме,

Своих не вспомнив

сыновей?»

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ

Родом из военного поколения, он видел войну только в кадрах кинохроники, но в детской памяти навсегда запечатлелись «кадры» пленных солдат Третьего Рейха, строивших его в родном поселке Горняк школу, больницу, жилые дома и Дворец культуры, куда много лет спустя пришел по приглашению земляков.

Со сцены представление гостя прозвучало так: «Прозаик и поэт, член редколлегии московского журнала «Парнас», действительный член Академии русской литературы, лауреат Чеховской премии и золотой медали Антона Павловича Чехова в честь 100-летия великого писателя».

От себя добавлю. Николай Петрович Попов окончил литературный институт имени Горького. Автор прозаических книг «Разбуди меня рано», «Свадьбы не будет», «Субботняя прогулка», «Москвич-408», «Григорьев пруд», изданных московскими издательствами «Современник» и «Московский писатель». Печатался в сборнике «Верь людям», в одной «обойме» с писателями Виктором Потаниным, Петром Красновым, Виктором Астафьевым. Рассказы Николая Попова публиковались в журналах «Огонек», «Дружба народов», «Наш современник», еженедельнике «Литературная Россия» и других. Статьи о творчестве писателя помещались в журналах «Москва», «Молодая гвардия», «Новый мир», газете «Литературная Россия».

ПСЕВДОНИМ ОТ ПРАДЕДА

Горжусь родством с писателем. Николай Петрович — мой дядя по родовой ветви недавно ушедшей из жизни мамы. Все его произведения публикуются под литературным псевдонимом Кирилл Усанин — именем моего родного прадеда, прожившего свой век в деревне Васильевке, некогда сокрытой в березовых долах правее Поповской рощи, если ехать из Копейска по Бродокалмакскому тракту.

Туда, на землю пращуров, мы с Николаем, который старше меня на десяток лет, и отправились, доверив свою безопасность профессионалу дороги, испытанному в редакционных экспедициях, руководителю клуба голубеводов «Афон» Александру Ивановичу Горбунову.

Его «ретро»-автомобиль «Москвич-комби» не птица-голубь, но мне нравится, как Горбунов, не ведавший в жизни автоаварий и штрафов за нарушение правил дорожного движения, водит машину: спокойно, собранно, без лихих скоростей.

ПОБЕГ К «НОВОМУ ГОРИЗОНТУ»

Прежде, чем рассказать о поездке в Васильевку, расскажу читателям о начале творческого пути Николая Попова. После окончания поселковой школы № 13 он сделал попытку поступить на факультет журналистики Уральского государственного университета имени Максима Горького, но с абитуриентов тогда требовался рабочий стаж. Спустившись на подземный горизонт шахты «Глубокой», позже переименованной в «Красную горнячку», несколько лет работал в бригаде Василия Егоровича Бородина, впоследствии Героя Социалистического Труда, почетного гражданина Копейска. Подшивки «Копейского рабочего» хранят публикации корреспондента Николая Попова, сменившего обушок на газетное перо. И все бы шло-катилось по накатанной колее многих местных журналистов, да сбежал наш Николай из редакции газеты. Натурально сбежал после очередной стрессовой ситуации, выпрыгнув в окно. Благо, редакция находилась на первом этаже ветхого двухэтажного дома по адресу: улица Ленина, 20. Помимо газетных подшивок, хранящих материалы «беглеца», в библиотеках города еще можно найти первую книгу Николая Попова, плод его шахтерской эпопеи, документальный очерк «Новые горизонты» о бригаде добытчиков горючего камня Василия Бородина.

«Почему, — спрашиваю, — убежал из редакции, да еще в окно?» Отвечает: «Не всем дано работать в газете, слишком велики нагрузки. И чтобы еще не заразиться «вирусом» газетного штампа. Как сейчас осознаю, стремился к «новым горизонтам». Так и назвал свою первую книжку, изданную в издательстве «Челябинский рабочий». Что же касается окна, так оно было ближе, чем дверь. Но если серьезно, считаю газету «Копейский рабочий» своей первой и самой главной дорогой в российскую литературу».

МЕТАМОРФОЗА СУДЬБЫ

Сборы были недолги. Поставили в салон «Москвича» авоську с провизией, заправили бензобак топливом и повезли земляка в дикое поле, где почти полвека назад жила-была деревня Васильевка. Кстати, та автозаправка стоит между разрушенным терриконом шахты «Красной горнячки» и горным, подработанным крутыми лавами и глубоко просевшим, полем бывшей шахты № 23. Николаю Петровичу 72-й год, он открыт, любопытен, егозист и часто напоминает мальчишку. Зову его просто Николаем, Колей, хотя он был и остается для меня большим авторитетом. На том отрезке пути невольно перехватил изумленный взгляд Николая, уставившийся в горный провал, доверху заполненный водой. На месте вечно сухого карьера, живописной площадки детских игрищ и забав, плещется озеро! У него еще нет названия, возможно, его будут называть «Горняцким», но вот постарались человек и природа — и на карте города появилось новое рукотворное озеро! Разгадка техногенному чуду проста: рудничные воды, а может быть, воды исчезнувшего

миллионы лет назад древнего моря, после закрытия шахт затопили горные горизонты подземных «городов» и вышли, что называется, на-гора!

ЗЕМЛЯ ПРАЩУРОВ

Дорогой в Васильевку заехали в деревню Сафоново, чтобы попить кристальной водицы из родника, знакомого нам с Николаем с детских лет. В излучине реки Миасс, текущей по затянутой ивняком и черемушником изумрудно-зеленой лощине, увидели агрогородок из теплиц, затянутых полиэтиленом. Не городок, а агрогородище, и знамо — китайский. В придорожных деревнях Шумово и Шибаново, уточняя маршрут дальнейшего следования, долго не могли повстречать кого-либо из местных, знающих окрестности. Встречались только таджики-строители. С одной стороны, преображается облик зауральской деревни, замшелой, прогнившей, скроенной из березовых срубов, обогреваемых в зимы лишь законченой русской печью. Тут и там подле озера Мыркай поднимаются добротные коттеджи. С другой — наша жизнь все больше напоминает древнеримскую: патриции благоденствуют, рабы трудятся. Или перевелись на Руси строительных дел мастера и опытные аграрии?

Писатель Николай Попов своего деда не помнит, потому как никогда его не видел. Даже фотографии не осталось. И что деды-прадеды, если без родного отца Николай остался четырех лет отроду! Косила и продолжает косить русская жизнь уральских «азиатов»-мужиков. Войны, революции, гулаги, пьянка выкашивали поколение за поколением, оставляя потомкам сиротство, безотцовщину. И сейчас, судя по многим признакам, русскую кровь начинает по всамделишному замещать азиатская. И это уже не признак-призрак, а реальность. В чистом поле, под древними тополями почившей деревни Васильевка, отару овец пасли опять же черноволосые юноши таджикской национальности.

Чистокровные азиатские пареньки — Аятулла и Заргов. Работают на фермера-татарина Бориса из деревни Боровое, лежащей в трех километрах от Васильевки. Хозяйственный, видно, мужик, развернул свой деревенский бизнес широко и привольно. Платит ребятам по десять тысяч в месяц, и они на него молятся: таких денег не заработаешь на родине. «Местные русские, — сказали молодые таджики, — за такие деньги пасти овец не хотят». Вот вам и Древний Рим в уральской деревне! Впрочем, батраки в российских хозяйствах, пока частную собственность не уничтожила революция, были всегда.

«КУКУШКИНЫ СЛЕЗЫ»

И снова смотрел я в изумленные глаза дядьки-писателя, казалось, отражавшие эти старые тополя, это затянувшееся камышом и осокой озерко детства, где купались, ловили карасей. Озеро надежды превратилось в болото, затянутое ряской. И исчезла вотчина прадеда Кирилла Усанина — деревня Васильевка. Улица, в одном из домишек которой жили радушные, гостеприимные, хлебосольные дедова сестра тетя Валя и муж ее Митя при одной ноге — вторую оставил на фронте, — испарилась.

Только было широкое поле с частной, а не колхозной отарой овец, были старые тополя, перепелиный посвист, слезы в глазах Николая, навеянные, наверное, тоскливо-упокойным голосом кукушки. Не было изб, сараев, хлевов, бань, малух, загонов, плетней, колодезных «журавлей», даже трухи от них не осталось. Лишь сохранились на околице исчезнувшей деревни остатки стен местного «колизея», некогда сработанного из красного кирпича и называвшегося «колхозной фермой».

УТЕРЯННЫЙ ПОГОСТ

Мимо тополей, по дорожке, чья полевая обочина желтела зарослями прошлогодней белены, затарахтел трактор. Водитель Николай Ядренников пояснил:

— Последний житель Васильевки Дмитрий Толоконников уехал не знамо куда году в семьдесят пятом. Одна только изба его стояла, жил бобылем. А так-то, почитай, нету деревни 46 годков. Погост вон в том лесочке располагался. С десяток лет назад три-четыре могилки еще угадывались под листвой.

Год за годом, слой за слоем затягивало землю васильевских пращуров дерном-травостоем, надежно прикрыв наготу жирных, плодородных черноземов. Время утилизирует все. Подсчитано: чтобы исчезнуть с лица земли насыпи Транссиба, достаточно одной тысячи лет. А там ненасытная ржа съест и стальные рельсы. Что до Васильевки, то не прошло и полвека.

В тот летний июньский день мы не нашли в «том лесочке» даже деревенского погоста, не углядев ни крестов, ни единого холмика под зеленым ковром травы-муравы.