Уголь – всем, проблемы – Копейску. Репортаж с горящих берегов озера Курочкино

Повод для репортажей – выездной рейд эко-патруля «АнтиСМОГ» по мониторингу эндогенных пожаров. В нем также приняли участие члены общественной палаты КГО, сотрудники городской администрации и копейской прокуратуры.

Почему же он горит?

Некоторые корреспонденты явно не в теме: откуда на берегу водоема столько угля? И почему он горит?

Мы, местные репортеры, вполголоса вводим несведущих журналистов в курс дела:

- В 1952 году неподалеку отсюда начала работу шахта № 47 и камышинская обогатительная фабрика. Стоки, содержащие шлам – породу с частицами бурого угля, более десяти лет шли прямиком в Курочкино, которое, к слову, изначально было вовсе не озером, а урочищем – мелким нетопким болотом. У него нет собственных источников пополнения – рек или ручьев.

В шестидесятых годах по проекту «Челябинскугля» на площадях, непригодных для ведения сельского хозяйства, были устроены сооружения для очистки стоков – шламохранилища. Принцип их работы прост: промышленная вода приходила в отстойник, где осаживались нерастворимые примеси, затем перетекала в осветлитель, где шла естественная фильтрация, и только после этого пополняла озерный бассейн. Пар «отстойник – осветлитель» на Курочкино две. Они, отделенные от озера насыпной дамбой, функционировали поочередно, чтобы обеспечить более качественную очистку. Дамба, кстати, сделана все из того же шлама.

Копейский уголь склонен к самовозгоранию при контакте с воздухом. Пока обогатительная фабрика работала, контакта этого не было, потому что черное топливо, осевшее в чашах шламохранилища и на дне водоема, рожденного сбросом промышленных стоков, надежно скрывала вода. Горела разве что дамба, но ее оперативно тушили ответственные лица из Челябинской угольной компании. А сейчас ЧУК – банкрот без обязательств. С него, сами понимаете, взятки гладки.

Угледобыча остановилась десять лет назад. За это время Курочкино потеряло большую часть водных запасов. Хвостохранилище, площадь которого, по данным кадастровой карты, равна примерно 50 Га, и вовсе пересохло. Вот уголек и горит в круглогодичном режиме. Да вы не снимайте респираторы – вонь стоит несусветная.

Нерешенный вопрос

Интенсивность эндогенных пожаров постепенно нарастает. Минувшей осенью и зимой смог стал частым гостем в жилом массиве поселка Старокамышинска, прилегающего к рукотворному очагу экологического неблагополучия.

- Когда ветер дует с озера, невозможно выйти на улицу, чтобы погулять с детьми. Пахнет какой-то химической гарью, — констатировали тогда в беседе с корреспондентом «КР» жительницы поселка Екатерина Чудаева и Наталья Дегтярева.

Долгое время старокамышинцы даже не задумывались о том, что атмосферу отравляет тлеющий уголь, считая, что воздух портят выбросы челябинских заводов. Скорее всего, без влияния промпредприятий тоже не обошлось, но если в центре Копейска хотя бы через день можно было относительно нормально дышать, то в окрестностях Курочкино выходить на улицу хотелось исключительно в противогазе.

Первыми забили тревогу общественники. Члены Общественной палаты КГО неоднократно выезжали в рейды на шламохранилище и обмелевшее черное побережье, пунктуально отмечая множественные очаги возгораний. Через средства массовой информации и прямые обращения к руководству города им удалось привлечь внимание властей к экологической «горячей точке».

Акваторию Курочкино было решено восстановить за счет водных излишков озера Смолино, учитывая, что еще лет тридцать назад между двумя водоемами был проложен трубопровод. Куратором проекта выступил депутат Государственной Думы Анатолий Литовченко. В сентябре, несмотря на серию аварий на проржавевшей магистрали, водица потекла в наше умирающее озеро.

Очаги пожаров в шламоотстойниках законсервировали с помощью глиняной отсыпки, потратив на эти цели резервный фонд главы Копейска – три миллиона рублей, для чего в феврале пришлось ввести на территории Копейска режим ЧС. Земли хвостохранилища являются федеральной собственностью, и, следовательно, задействовать местные средства без санкций за нецелевое расходование можно только в чрезвычайных ситуациях.

Казалось бы, проблему удалось разрешить. Ан нет. Уголь продолжает гореть.

Под зорким оком тепловизора

Журналистский десант на Курочкино прибыл по приглашению все той же городской Общественной палаты. Сегодня здесь под прицелами фото- и телекамер экоактивисты организации «АнтиСМОГ» берут пробы воздуха. Если уж продолжать бить тревогу, то нужно делать это аргументировано.

- Мы видим, что газоанализатор показывает превышение предельно допустимых концентраций в несколько раз по таким параметрам, как диоксид азота, угарный газ, сероводород и аммиак, — Евгений Маленкин, заместитель председателя общественной организации «АнтиСМОГ», держит прибор над очагом подземного пожара.

Белый дым поднимается по краю глиняной пустоши из провала в земле. Там, под корочкой грунта, в образовавшихся от долгого тления пустотах, шает раскалившийся докрасна уголь. Мы стоим в полутора метрах от очага пожара, но я чувствую, как откуда-то из-под отсыпки по ногам веет теплом.

- А если мы провалимся, что нас спасет? – опасливо спрашивает девушка с микрофоном.

- Уж точно не респиратор, — хладнокровно хмыкает телеоператор, работающий с ней в паре.

Оборудование у «антисмоговцев» серьезное. Газоанализатор, умеющий брать пробы воздуха на содержание восьми веществ, опасных для здоровья человека, регулярно проходит поверки, а стало быть, полученные с его помощью данные всерьез воспринимают официальные ведомства – такие, к примеру, как прокуратура и региональное Министерство экологии.

Дальше в дело вступает квадрокоптер, оснащенный тепловизором. Прибор взмывает над шламохранилищем, и на экране планшета тут же появляется разноцветная карта эндогенного пожара. Среди редких фиолетовых, самых холодных, островков тревожно пылает краснота, местами переходящая в белые, самые раскаленные, участки. Прибор считывает отраженную температуру: она достигает 460 градусов.

- А мы точно не провалимся? — вновь спрашивает девушка с микрофоном у своего напарника.

На этот раз он молчит, глядя на белесое марево высушенного подземным жаром камыша, качающегося аккурат под зорким оком дрона-тепловизора.

Трубе – «труба»

Так почему же проблема эндогенных пожаров не уходит с повестки дня невзирая на предпринятые меры?

Что касается перекачки воды из Смолино в Курочкино, в прошлом году она велась до холодов, то есть около двух недель. Это мало, учитывая, что мощность насосов составляет около 1000 кубометров в час, а работали они всего лишь по восемь часов в день, притом что наш водоем может принять до двух миллионов «кубов».

Нынешней весной подача воды должна была возобновиться, после того как установится устойчивая плюсовая температура. Но процесс забуксовал.

Изначально управление дорожных работ администрации Челябинска, которому вменили в обязанности обслуживание магистрали, объясняло задержки юридическими нестыковками – в этом году истек срок действия разрешения на переброску водных излишков, выданного отделом водных ресурсов по Челябинской области Нижнее-Обского бассейнового водного управления.

Оперативно пролонгировать разрешение удалось благодаря личному воздействию депутата Литовченко. Насосы заработали, но почти весь июнь специалисты УДР боролись с порывами на магистрали, изрядно проржавевшей за те двадцать лет, что она не эксплуатировалась. По оценкам общественников, уровень воды в Курочкино за июнь уменьшился на 37 сантиметров. Глубина водоема местами не достигает и двух метров. К счастью, в последние несколько дней подача воды идет практически без перебоев.

Можно ли заменить трубу? Наверное, можно, хотя и непросто с технической точки зрения – над ней прошли другие подземные коммуникации, выросли садовые домики, протянулась железная дорога. Но главное препятствие для замены – вопрос экономической целесообразности. На прокладку нового водовода потребуется порядка 70 миллионов рублей. Надо ли пытаться изыскать эту немалую сумму? Будет ли Смолино через два-три года по-прежнему располагать водными излишками?

Выход – федеральные средства

Что касается рекультивации шламохранилища, точечными мерами проблему не решить, уверен Марат Харисов, начальник управления гражданской защиты населения администрации КГО. Сегодня он вместе с представителем отдела экологии прибыл на проблемный объект с плановой проверкой.

- На тех очагах, которые мы консервировали, обстановка нормализована. Передвижная лаборатория Министерства экологии ежемесячно берет пробы воздуха. Превышение предельно допустимых норм по восьми параметрам на границе жилой зоны отсутствует. В тех местах, где было выполнено укрытие глиной, компания-подрядчик до февраля 2020 года несет гарантийные обязательства. Но мы понимаем, что объект достаточно большой, и эндогенные процессы продолжатся. Сейчас администрацией разрабатываются нормативные документы для вступления в федеральную программу не только по рекультивации этого объекта, но и всех объектов угольного бассейна Копейского городского округа, — отметил Марат Харисов.

Нужно понимать, что подготовка к участию в федеральной программе — дело небыстрое. Пока сотрудники администрации не называют даже примерных сроков, в которые будет собрана и разработана необходимая документация – ее объемы столь же велики, как и масштаб негативных последствий угледобычи.

До той поры руководство города планирует поддерживать контакт с общественниками, чтобы оперативно получать достоверную информацию о процессах, протекающих в шламохранилище и на берегах Курочкино.

Что остается копейчанам? Только ждать. Без федеральных средств потушить эндогенные пожары нереально. В конце концов, финансовая поддержка наивысшего уровня станет актом справедливости. Как метко заметил Андрей Кульпин, заместитель председателя Общественной палаты КГО, «более полувека уголь, добываемый на территории Копейска, снабжал всю страну, а в настоящее время город остался один на один с экологическими проблемами».

Ранее мы писали о том, что сюжет о пожарах на Курочкино показали на НТВ.